Различение порядков в философии это понятие связано прежде всего с именем Паскаля. Известно, что он различал три порядка:
- Порядок тела или плоти
- Порядок духа или разума
- Порядок сердца или милосердия.
Каждый из этих порядков имеет свою внутреннюю логику, свои ценности, свои свойства, при перенесении в другой порядок утрачивающие всякий смысл. Об этом повествует заключительная часть знаменитого фрагмента 308—793:
«Все тела, небосвод, звезды, земля с ее царствами не стоят ничтожнейшего из умов. Ибо он знает все это и себя самого, а тела — нет.
Все тела вместе и все умы вместе и все из них происходящее не стоят малейшей толики любви. Она принадлежит бесконечно более высокому порядку. Из всех тел вместе нельзя извлечь и самой ничтожной мысли. Это невозможно, ибо принадлежит иному порядку. Из всех тел и умов нельзя извлечь толики истинной любви; это невозможно, это принадлежит другому, сверхъестественному порядку».
Например если взять теорему Пифагора или какой-либо исторический факт, считающийся достоверным. Сколько армий потребуется, чтобы доказать, что первое или второе ложно? Даже бесконечного их числа для этого не хватит: все армии Вселенной бессильны против истины, как, впрочем, и сама Вселенная.
Сколько нужно теорем, чтобы вызвать в человеке истинный порыв к милосердию? Будь их бесконечное число, это ничего не даст: всех теорем Вселенной вместе со всеми армиями мира недостанет, чтобы сделать черствое сердце отзывчивым и компенсировать отсутствие в нем доброты. Можно особенно задуматься над мыслями Паскаля, его идееи различения порядков и попытался приложить ее к несколько иной классификации. Например в приложении к обществу выделяется четыре порядка: научно-технический, внутренним структурным элементом которого является противопоставление возможного и невозможного (или, выражаясь строго научно, возможно истинного и безусловно ложного), он неспособен сам определять свои границы и в силу этого ограничен извне посредством второго порядка — политически-правового, внутренне построенного на противопоставлении законного и незаконного и так же, как первый, неспособного к определению собственных границ, следовательно, ограничиваемого извне посредством третьего порядка — нравственного, выстроенного на противопоставлении долга и запрета, но не столько ограничиваемого, сколько дополняемого, или открытого навстречу четвертому порядку — порядку этики и любви.
Идея заключается в том, что каждый из этих порядков обладает собственной внутренней логикой, собственными нормами и противоречиями, наконец, собственной автономией — люди ведь не принимают путем голосования решения о том, что истинно, а что ложно, что есть добро, а что зло, точно так же, как средствами науки или морали невозможно решать политические и правовые вопросы. Вот почему каждый из этих порядков необходим, однако не способен действовать в отрыве от других. Для существования ему необходим ближайший низший порядок, но выносить ему оценку и устанавливать его границы может только высший порядок .
Стоит забыть об этом разделении порядков или решить, что вполне достаточно одного из них, как мы немедленно скатываемся к нелепости или тирании, выступающих в двух противоположных формах: бесплотной духовности, если вопрос решается в пользу высшего порядка, или варварства, если победу торжествует низший порядок. К этой четырех-частной системе, очерчивающей что-то вроде топики, можно добавить нулевой порядок — порядок реальной действительности или природы; и пятый, наивысший порядок — порядок сверхъестественного и божественного, разумеется обретающий смысл лишь для того, кто в это верит.
Нулевой порядок включает в себя все остальные, ибо это не столько порядок, сколько место и условие существования прочих. Даже верующему сознанию светский дух не позволяет просто-напросто взять и согласиться с подчинением четырех первых порядков пятому. Как сказал Кант: «Даже святой праведник из Евангелия должен прежде быть сопоставлен с нашим идеалом нравственного совершенства, прежде чем мы признаем его своим идеалом» («Основы метафизики нравственности», раздел II, см. также: «Критика практического разума», часть I, книга 2, «Диалектика чистого практического разума», глава II, и «Религия в пределах только разума», Предисловие, 1793 г.).
То же самое относится к порядкам 2 и 4: тот, кто пожелал бы подчинить право или любовь предполагаемой воле Божьей, вынужден был бы отречься как от суверенитета народа, так и от собственной человеческой автономии, — мы называем это фундаментализмом. Таким образом, различение порядков в том смысле, какой вкладывается в это понятие, есть не что иное, как попытка противостоять фундаментализму и довести до логического конца идею светского сознания.
