Один это первый элемент перечисления (ноль, изобретенный гораздо позже, служит не для перечисления, а для счета). Может обозначать единицу (как один из элементов возможного множества; тогда мы говорим «один из…»), а также единственность (когда никакого множества нет, и мы говорим «один» в смысле «единственный»). Оба эти значения несовместимы между собой, хотя второе предполагает первое.
Например, проснувшись среди ночи, человек слышит бой часов — часы бьют один раз. При звуках удара человек не может сказать, который теперь час, — только услышав следующие удары или осознав их отсутствие, он понимает, что теперь час ночи. Единственность — это единица без продолжения; множественность — совокупность единиц. Следовательно, единица первична, а единственность и множественность суть лишь ее частные проявления. Исходя из этого, можно заключить, что Парменид и Плотин были правы, однако это не так.
Дело в том, что у нас нет никаких доказательств того, что эта первичная единица единственна (поэтому точно так же может быть прав Демокрит, сказавший, что атомы суть бесконечное множество единиц), ни даже доказательств, что эта единица действительно первична (она такова только в нашем сознании). Очень может быть, что изначально существовало бесконечное множество, неделимое ни на единицы, ни на существа и материю, — это были потоки и процессы. Один будет уже не принципом, а совокупностью всего этого — тем, что мы сегодня называем Вселенной.
