Этимологически слово «космология» должно быть наукой обо всем (от греческого cosmos — мир, вселенная), но на деле это всего лишь область физики, изучающая элементарные частицы, как если бы с точки зрения познания самое большое содержалось в самом малом.
Этот своеобразный парадокс служит лишним аргументом в пользу материализма: высшее есть результат низшего. Фактически же до тех пор, пока мы знали вселенную лучше, чем атомы, нам было трудно не видеть в ней порядка (кстати, именно таков был первоначальный смысл греческого слова «космос»), а порядок почти неизбежно предполагает наличие некоего намерения.
Вот почему астрономия так часто, особенно у древних мыслителей, выступает в форме звездной теологии, а у мыслителей нового времени — под видом ее астрономического оправдания. Именно такова вселенная-часы Вольтера, который сравнивал Бога с часовщиком.
Изучение структуры мельчайших элементов, из которых состоят вещи, поколебало эту уверенность, и отныне мы склоняемся к тому, чтобы отдать предпочтение хаосу перед космосом, беспорядку перед порядком, физике бесконечно малого перед физикой бесконечно большого (сегодня даже космология называется квантовой космологией).
