«Пытаясь определить психологические условия прогресса науки, — пишет Башляр, — довольно скоро приходишь к убеждению, что проблему научного познания следует рассматривать в терминах преград» («Формирование научного ума», I). Познание не есть чистая доска, в познании мы никогда не начинаем с нуля и всегда познаем новое «против прежде существовавшего знания», неважно, носит оно эмпирический или же научный характер. «Сталкиваясь с научной культурой, разум никогда не бывает молодым. Мало того, он похож на древнего старца, ибо отягощен всеми предрассудками преклонного возраста. Заниматься наукой значит духовно омолодиться, т. е. признать необходимость резкой перемены, отвергающей прошлое» (там же). Вот это прошлое, активно вмешивающееся в настоящее, и есть эпистемологическая преграда. Это заимствованное из прошлого мнение, представление или интеллектуальная привычка, тормозящая научное познание или внутренне сопротивляющаяся его развитию.
Например, известна субстанциальная преграда — попытка объяснить все сущее через понятие субстанции, или анимистическая преграда, проецирующая на природу все, что, как нам кажется, мы знаем о жизни. Подобных обманчиво ясных идей множество, и, чтобы от них освободиться, их первым делом следует понять. «Обнаружение эпистемологических преград, — продолжает Башляр, — вносит важный вклад в основание зачатков психоанализа разума» (там же). В этой точке смыкаются оба направления мысли Башляра — философия наук и философия воображаемого.
