Демон Лапласа это выражение отсылает к знаменитому фрагменту из «Философского эссе о вероятностях» Пьер-Симона Лапласа: «Мы должны рассматривать настоящее состояние универсума как следствие его предшествующего и причину последующего состояния. Ум, который в данный момент сумеет познать все силы природы и взаимное положение всех составляющих ее существ, при условии, что ему хватит размаха для анализа полученных данных, сможет вывести единую формулу, описывающую движение как самых крупных тел вселенной, так и мельчайшего ее атома: для него не останется никакой неопределенности и его глазам предстанет как прошлое, так и будущее».
Демон Лапласа — это и есть тот самый воображаемый ум, которому довольно одного взгляда, чтобы стереть разницу между прошлым и будущим, а значит, самую идею возможности и, как следствие, свободы воли. Если бы такой ум был возможен, это означало бы, что детерминизм равнозначен предопределенности. Это своеобразное олицетворение того, что Эпикур критически называл «судьбой физиков». Обычно принято думать, что его опровержением, подобно тому, как у эпикурейцев эту роль исполнял clinamen (то есть учение о спонтанном отклонении атома от прямой линии), служит индетерминизм квантовой физики и хаотичность процессов.
Будущее содержится в настоящем не больше, чем само настоящее содержалось в прошлом. В мире существует новизна, непредвиденность, хаос, а значит, будущее открыто. Даже бесконечному уму не под силу преобразовать будущее в прошлое. Это происходит потому, что разделяющее их настоящее являет собой нечто существенное, точнее говоря, оно являет собой все сущее.
Этот подход не дает нам решения вопроса свободы. Тот факт, что будущее и прошлое суть разные вещи (первое возможно, второе необходимо), ничего не говорит о настоящем. До тех пор, пока я не совершил того или иного поступка, я могу действовать иначе, но стоит мне совершить поступок, я уже не в состоянии сделать так, чтобы его не было. Свободно будущее действие, но не прошлое. А как быть с настоящим действием? Разве его может не быть, если оно есть, и разве оно может быть другим, если оно именно такое и никакое иное? И здесь умирает демон Лапласа — не может все на свете быть извечно предписанным.
